Я из Одессы, здрасьте! Так Эмилия Ефимовна, широко улыбаясь, отвечает на вопрос о родном городе. Эта способность внезапно улыбаться так, что лицо озаряется веселым светом, радует и заряжает все пространство вокруг теплом, вызывает ответную улыбку, – кажется, это главная примета жизнерадостности и одаренности чувством юмора.
Она родилась в Одессе, но театральной самодеятельностью начала заниматься в киргизском городе Фрунзе, куда во время войны эвакуировалась семья. Папа ушел на фронт. До сих пор помнит и с чувством читает строчки Сергея Михалкова: «Летней ночью на рассвете, когда мирно спали дети, Гитлер дал войскам приказ и послал солдат немецких против всех детей советских, это значит, против нас».
– В Одессу мы вернулись в 45-м, я пошла в школу – сразу во второй класс, – рассказывает Эмилия Ефимовна. – И, конечно, занялась любимой самодеятельностью. На нашей улице, в здании, в котором когда-то был костел, размещался Дворец культуры трамвайнотроллейбусного управления. Я занималась в Доме народного творчества, а еще в театральной и балетной студиях Дворца культуры трамвайно-троллейбусного управления (даже танец маленьких лебедей танцевала). Ну и в школе, в эстрадном кружке. Пришло время, и ДК ТТУ и Дом народного творчества дали направление выпускнице школы в Киевский театральный институт имени Карпенко-Карого. Но папа, секретарь парткома винзавода Приморского района, был против этого выбора, предложил получать нормальную специальность, а если так хочется быть артисткой, можно ведь заниматься в студии института. Тогда дети наперекор родительской воли не шли, и Эмилия поступила в кредитноэкономический институт.
Пятое мая Она занималась, и не только в студии. Очень деятельная, активная, успевала везде – самодеятельность, комсомол, съемки на одесской киностудии. Между прочим, хорошие эпизоды в фильмах «Улица молодости», «Повесть о первой любви», «Матрос сошел на берег» – второй режиссер киностудии вел занятия в театральном кружке (Эмилия играла у него Элизу Дулиттл в спектакле). При дворце студентов был кружок оперетты (тогда все называлось кружком), студентка кредитноэкономического института ходила и туда. С молодежью занимался народный артист Союза Михаил Водяной, актер одесской оперетты, ставил отрывки из оперетт. У меня и моего партнера, рассказывает Эмилия Ефимовна, были выигрышные номера, каскадные. Каскад в оперетте – значит быстрый танец, сопровождаемый пением. Уже тогда она четко поняла свое амплуа – субретка, веселая, остроумная, бойкая.
Окончила институт, вышла замуж за человека, с которым дружила с первого курса. Выпускник политехнического института, Эрнст, муж Эмили, носил известную фамилию, приходился внучатым племянником революционера Николая Эрнестовича Баумана.
В Виннице по распределению работала с Эрнстом на инструментальном заводе, он в механическом цехе, она – в плановом отделе. В этом городе и сын родился. В 1968 году переехали по приглашению в Тверь, устроились на работу, он – главным инженером экспериментально-механического завода, она – в Гипросельстройиндустрию.
– И вот тамто мы с Женей Ефимовым, актером и режиссером народного театра, который пришел в это объединение тремя годами раньше, и развернулись. Вместе мы поднимали самодеятельность. Институт числился в отрасли передовым, и как торжественное мероприятие – директор вызывает: ну парочка, организуйте нам! И мы организовывали – концерты, капустники, скетчи, выездные спектакли…
– Как я пришла в народный театр? Мой сын учился в Калининском политехе на автодорожном. Все ребята в группе взрослые, после армии, вот и начали его стыдить, что он не служил. И сын, вы представьте, на первом курсе забирает документы из института и идет в военкомат. Каждый молодой человек должен служить, заявил он мне. Четвертого мая у меня день рождения, а на следующий день сын идет в армию. Вот так я отметила свое сорокалетие. Слез было! Женька меня увещевал: «Ну что ты ревешь!», а потом сказал: «Пойдем, солдатка» – и привел в народный театр. У меня дочь уже подросла, пошла в школу, жилищные проблемы решились. Муж поддержал меня, ребенка водил в школу, готовил еду. В театре я была три дня в неделю – две репетиции и спектакль в субботу. А когда муж уезжал в командировку, я брала дочь с собой, она спала на репетициях на креслах в зале в последнем ряду. Как привел меня Женя в театр пятого мая в 1977 году, так я до сих пор и хожу.
Жизнь моя – оперетта Через некоторое время Эмилию Бауман пригласили начальником сметнодоговорного отдела в Агропромстройобъединении. Проработала до выхода на пенсию, ушла на отдых, но позвал на работу директор завода бетонных изделий. Лет пять была начальником отдела договоров, и все нравилось, и коллектив хороший, но ездить приходилось далеко, и на репетиции не успевала. И тогда вступило в силу правило «если работа мешает театру, надо бросить работу». Сожалений, что она не в профессиональном театре, у Эмилии Ефимовны не было никогда.
– Если я чем-то увлеклась, не бросаю, до конца иду – работа, театр, оперетта. Пришел к нам в театр артист Обуховский, сообщил, что Кларисов собирает оперетту. Я показалась Марку Исааковичу, он меня взял, и в итоге я сыграла у него восемь оперетт. Если бы он не умер, до сих пор ставили бы их. Оперетта! Это жизнь моя.
Как рассказывает Бауман, трудно передать. Это каскад, водопад, феерия. Она говорит об одном, но внезапно увлекается воспоминанием, играет роль, поет. И конечно, улыбается своей особенной улыбкой:
– Я люблю каскад, движение. Я субретка, не героиня, и амплуа соответствует характеру. Ну что это такое: «Люблю-ю тебя, Си-и-ильва!» или «Поомнишь ли тыы, как нам улыбалося сча-а-астье?» Нет, нет, не мое. Тот ли дело: «Разговор на эту тему портит нервную систему!» (я играла Парасю Никаноровну в «Трембите»). Или вот: «Любовь такая глупость большая!» Я у Кларисова в «Принцессе цирка» играла директора цирка, у меня там и текст, и танец, и пение. И в «Хануме» танцевала. О, а какая была шикарная роль в «Веселой вдове»! У меня в общем-то все роли одного плана, соответствующие моему темпераменту. Каскадные.
Я сыграла в театре 37 ролей, самая лучшая роль для меня – та, в которой можно попеть и потанцевать. В некоторых опереттах Кларисова всего-то два-три слова. Но все равно вышла на сцену! В «Летучей мыши» вообще не было слов, но Марк Исаакович написал для меня небольшой текст. Я, распорядитель бала, представляю гостей: сейчас перед вами выступит такой-то.
Я всегда веселая. Когда общаюсь, испытываю подъем. Когда одна – грущу. Муж умер 14 лет назад, дети взрослые. Сын говорит мне «мамулечка». Нет такого вечера, чтобы он не позвонил и не спросил: «Мамулечка, как ты?» Мы с ним очень дружны, ходим вместе на все концерты, на все премьеры. Дочь, внук – замечательные. У меня есть фильмы, книги, компьютер, пианино. Но главное-то для меня – это театр. Это моя отдушина, вся жизнь. Мне просто надо быть на сцене, пусть где-то там в глубине, но на сцене.
Первый раз Эмилия Бауман вышла на сцену в Одессе, там, в этом городе, она сыграла много ролей. Она вспоминает, что Одесса выглядит первого апреля как вовремя карнавала в Бразилии. Уличные шествия, площадки в городе, на которых она еще школьницей выступала.
– Что для меня Одесса? Это дух приподнятости, интереса. Нет, это непередаваемо. Приезжаю туда: а, кацапура! Возвращаюсь – я хохлушка, которая привезла свой юмор. Куда едешь, спрашивают. Домой. Да ты там сто лет не живешь. Все равно еду домой. Тянет туда. Нет, я не грущу. Я смеюсь, я не могу иначе. Потому что я родом из Одессы.
Источник: Тверская жизнь
28.12.2012 14:28